все же помнят разудалое: «пой частушки, бабка-ёжка, пой, не разговаривай!»? (кто не помнит – не позорьтесь). так вот, а вы задумывались о сущности «частушки» и её влиянии на фольклор? вопрос риторический, среди читающих меня нет тех, кто бы в здравом уме об этом задумался. да и мимо меня могло бы проскочить, если бы не «бы». между прочим, данные песенки — одно из свидетельств национального характера русского народа.
частушки в деревенской культуре появились в конце XIX века. и изначально, и в сохранившемся формате они служат способом самовыражения того, кто их исполняет. для женщин и молодёжи это ещё и дополнительная возможность укрепить свой статус. ведь в деревенской социальной иерархии вышеупомянутые — представители низших уровней (тут важно не спутать: речь о принятии решения и функциях/ролях, приписываемых М и Ж, а вовсе не о «рабском» положении женщин, чего не было среди славянского народа).
частушка – это короткая песенка-сатира, высказанная мысль-проблематика которой подхватывалась обществом. в некоторых районах описываемый жанр так и назывался: «припевки» или «коротенькие». а ещё они же: «попевки», «плясовые», «нескладухи», «яблочко», «семёновна» и др. частушки были четырёхстрочными и двустишиями. очень редко, но встречались шести- и восьмистишия.
частушечная речь воспринималась отдельно от исполнителя. частушка безличностна, она — никто. озвученное — это своеобразный, прежде всего, деревенский способ общения. пропетая информация вскрывала общие насущные проблемы. поэтому, например, ругать власть в целом было можно, но навязывать определённые партийные взгляды нельзя. частушка – это дитя массового искусства. кроме того, это средство выражения отношения: если споёшь коротенько, то готовься получить в ответ. важно, что пока поёт один исполнитель, пусть даже оскорбительное для другого, перебивать нельзя. можно «отпеть» в свою очередь. в общем, эдакий прародитель современных рэп-баттлов. в деревне-то все понимали, что частушка не преследует цели обидеть конкретного человека. а вот для городских жанр звучал странно (и время это не изменило).
«вы все новости городской жизни узнаёте из газет, а мы деревенские новости можем узнать из частушек» (высказывание одного из крестьян В. Симакову, собирателю фольклора в начале XX века). частушки пелись повсеместно: и молодёжью, и теми, кто постарше. сдавать позиции жанр начал лишь после Второй мировой войны – с тех пор он стал ассоциироваться в основном со старшим поколением. да и сегодня проедьтесь по деревням, там, где молодёжь ещё есть, частушки она точно не поёт.
до советской власти юмор частушек классифицировался как карнавальный. не поленюсь отметить, что народно-смеховой юмор – это база художественной литературы во многих странах.
при этом ошибочно полагать, что частушки – это исключительно про смешное. прелесть жанра как раз в том, что он охватывает множество настроений. любовные, социальные, солдатские, семейные – всё про частушки. догадались, какие самые распространённые?
хотите частушку-плач? пожалуйста:
то бы пела, то ревела.
то бы ехала куда,
то бы серенькие глазоньки
закрыла навсегда.
вот из социального (инфантильно-рефлексирующим прокрастинаторам-миллениалам посвящается):
эх, надоели мне бараки,
надоели коечки,
а еще мне надоели
лесозаготовочки.
а ещё, знаете, какие есть? вот точно не знаете. есть «тырырыкалки» (исполняются под аккомпанемент «ты-ры-ты-ры). я сама не слышала, только читала про такой вариант. но очень захотелось вживую такое понаблюдать.
частушки снимают запреты. важнейшая их черта – несоответствие (или даже неподчинение) социальной иерархии. потому, чаще всего, частушка и вызывает смех. молодуха могла спеть про свекровь (не комплимент, разумеется), сосед про соседа, да что угодно неугодное в адрес другого человека, независимо от его социального статуса. вот такой замечательный психологический метод обхода традиционного и высказывания проблемы, когда есть что сказать.
часто можно услышать матерные частушки в исполнении тех, кто в обычной жизни не матерится. тут параллель с чисто женским (приоткрывая завесу): многие женщины публично не ругаются матом, но среди своих, среди женщин, с которыми чувствуют некое равенство (возраст тут не играет роли), речь может меняться. и это не зазорно, не осуждаемо.
с приходом советской власти частушки притихли. власть на них обижалась, арестовывала исполнителей и приговаривала. власть не принимала сущность жанра: у него нет лица, это не субъективное мнение конкретного поющего человека. здесь мы видим роль частушки как прародителя оппозиционных высказываний.
а вот что странно: власть же из народа была. почему так яро открещивалась от своего же? страх и боязнь? или власть не из того народа? вопросов, открытых для рассуждения, много, но не буду отвлекаться, ответов у меня всё равно нет.
поменялся оттенок смеха. теперь на виду сатира, а не карнавал. отметим, что, всё же, это искусственно навязанный оттенок, сущность частушек не поменялась, поменялось их восприятие и отношение к ним со стороны. вплоть до того, что в 1927 г. был издан декрет «О сатирико-юмористических журналах», из которого следовало, что любая ирония и сатира в отношении власти наказуема. в 1930 г. стали появляться списки деревень, замеченных в исполнении частушек, порочащих советскую власть. прежнюю свободу частушки обрели лишь в 1986 г. при Горбачёве. точнее, свобода была дана, но те представители старшего поколения, которые хранили фольклорную информацию, так далее и боялись исполнять частушки открыто, опасаясь репрессий – слишком долог и печален опыт.
в защиту власти: совсем искоренить частушки не получалось, поэтому решено было использовать их для управления народом и донесения нужного мессенджа. частушки получались плоскими или, как их называли в деревне, колхозными. они отражали недочёты, но не суть проблемы. Частушки-подделки получились.
не в защиту власти: у меня начинает появляться глупое желание в стиле «мир во всём мире» — дай нам всем, и каждой стране в отдельности, образованных и грамотных правителей. столько уже уничтожено и забыто, сколько ещё будет.
именно частушка стала письменным хранителем говора, присущего определённой местности. задача, с которой не справился ни один другой формат народного фольклора. поменяется ударение – поменяется рифма, а тогда и частушка не получится.
в настоящее время жанр изучается фольклористами. в деревнях ещё можно найти исполнителец, у которых хранятся специальные тетрадки с записанным материалом. откроешь такую и на любой случай жизни найдёшь 4 строчки.
а кто-то и продолжает петь.
Пинежский народный хор, 880-ие посёлка Пинеги, 2017 год.
По материалам:
- «Традиция, трансгрессия, компромисс. Миры русской деревенской женщины», С. Адоньева, Л. Олсон.
- «Русское устное народное творчество», В.П. Аникин.
- «Фольклор и этнография Русского Севера», Б.Н. Путилов, К.В. Чистов.